Очерки по теории сексуальности [litres] - Зигмунд Фрейд

физических условий пубертата, пробудить его сексуальное влечение с такой силой, что психическое возбуждение явным образом прорывается к генитальной системе. Если, с другой стороны, они счастливо этого избегают, тогда их привязанность может исполнить свою задачу – направлять ребенка при выборе сексуального объекта после созревания. Несомненно, ребенку легче всего избрать сексуальными объектами тех людей, кого он любит с детства, – так сказать, посредством приглушенного либидо[109]. Но в силу задержки сексуальной зрелости появляется время, за которое, наряду с прочими сексуальными барьерами, ребенок может возвести преграду против инцеста и тем самым воспринять моральные предписания, которые категорически исключают из объектов любимых в детстве людей, то бишь кровных родственников. Соблюдение этих предписаний диктуется требованиями общества, которое должно бороться с опасностью подавления семьей высших интересов, необходимых для создания передовых социальных единиц; поэтому оно старается всемерно ослабить у каждого отдельного человека, особенно у подростков мужского пола, связь с семьей, единственно значимую для них в детстве[110].

Впрочем, выбор объекта сначала совершается в первоначально в мире идей, так что половая жизнь созревающих молодых людей почти целиком замыкается на фантазиях, то есть на представлениях, которым не суждено воплотиться[111]. В этих фантазиях инфантильные склонности неизбежно проявляются снова и теперь усиливаются соматически. Среди них с закономерной частотой первое место занимает сексуальное влечение ребенка к родителям, сына к матери и дочери к отцу[112], – как правило, уже дифференцированное благодаря половому притяжению. Одновременно с преодолением и отрицанием этих явно инцестуозных фантазий достигается один из самых значительных, но и самых болезненных результатов психической деятельности пубертатного периода – освобождение от родительской власти; благодаря этому создается столь важное для культурного прогресса противопоставление нового и старого поколений. На каждой стадии пути развития, ожидающего всех людей, застревает некоторое число индивидуумов; так появляются люди, не сумевшие освободиться от родительской власти и не изъявшие обратно свою привязанность – либо изъявшие ее частично. В большинстве случаев это девушки, которые, к радости родителей, сохраняют полностью свою детскую любовь далеко за пределами пубертата. Крайне поучительно, что в последующем браке этим девушкам недостает способности дарить своим мужьям надлежащее: они становятся холодными женами и блюдут сексуальное безразличие. Отсюда следует, что внешне асексуальная любовь к родителям и половая любовь питаются из одного и того же источника, то есть первая лишь соответствует инфантильной фиксации либидо.

Чем ближе к глубоким нарушениям психосексуального развития, тем отчетливее выступает на передний план значение инцестуозного выбора объекта. У психоневротиков вследствие отвержения сексуальности почти вся психосексуальная деятельность по поиску объекта остается в бессознательном. Для девушек с чрезмерной потребностью в привязанности и с таким же страхом перед реальными требованиями сексуальной жизни непреодолимым искушением становится, с одной стороны, желание воплотить в жизни идеал асексуальной любви, а с другой стороны – стремление скрыть свое либидо за привязанностью, которую они могут проявлять без упреков к себе, сохраняя на всю жизнь инфантильную, воскрешенную в пубертате тягу к родителям или братьям и сестрам. Психоанализу не составляет труда при помощи симптомов и других болезненных проявлений, отражающих бессознательные мысли, и посредством перевода этих мыслей в сознание, показать таким людям, что они в общепринятом смысле слова влюблены в своих кровных родственников. Также в тех случаях, когда человек, прежде здоровый, заболевает после неудачного любовного опыта, в качестве механизма такого заболевания можно убедительно раскрыть возвращение его либидо к предпочитаемым в детстве людям.

Последствия инфантильного выбора объекта

Даже тот, кому повезло избежать инцестуозной фиксации своего либидо, не избавлен полностью от ее влияния. Часто случается так, что юноша серьезно влюбляется в зрелую женщину, а девушка избирает предметом страсти немолодого, но обладающего положением в обществе мужчину; это явный отголосок той стадии развития, которая обсуждалась выше, и эти фигуры способны оживить у влюбленных образ матери или отца[113]. Нет сомнений в том, что на эти образцы ориентируется, пожалуй, вообще всякий выбор объекта, на что бы он ни опирался. Мужчина в первую очередь ищет объект, напоминающий ему образ матери, во власти которого он находится с раннего детства; соответственно, если его мать жива, она вполне может воспротивиться этой замене себя и встретить ее враждебно. С учетом важности детского отношения к родителям для последующего выбора объекта легко понять, что любое нарушение этих сложившихся в детстве отношений чревато тяжелейшими последствиями для сексуальной жизни в зрелости. Ревность любящих тоже никогда не бывает лишена инфантильных корней или, по крайней мере, инфантильного подкрепления. Ссоры между самими родителями или несчастливый их брак закладывают основания для сильнейшей предрасположенности детей к нарушению сексуального развития или невротическому заболеванию.

Инфантильная привязанность к родителям является, очевидно, важнейшим, но не единственным следом детства, который, будучи обновленным в пубертате, указывает на выбор объекта. Другие же исходные пункты такого же происхождения позволяют мужчине, по-прежнему опираясь на свое детство, выстраивать несколько сексуальных рядов и предъявлять совершенно разные требования к выбору объекта[114].

Предотвращение инверсии

Одна из задач, подразумеваемых выбором объекта, состоит в том, чтобы заинтересовать противоположный пол. Как известно, она разрешается посредством ряда пробных попыток. Довольно часто первые побуждения после пубертата оборачиваются ошибками (без особого, впрочем, вреда). Дессуар (1894)[115] справедливо обратил внимание на закономерность возвышенной дружбы юношей и девушек с представителями своего же пола. Наибольшую силу, защищающую от устойчивой инверсии сексуального объекта, несомненно, воплощает притягательность противоположных половых признаков. Для объяснения этого в русле текущих рассуждений сказать, увы, нечего[116]. Однако указанного фактора самого по себе недостаточно для того, чтобы исключить инверсию, поскольку в происходящее обязательно вмешиваются всевозможные прочие силы. Главным среди них выступает сдерживающий авторитет общества; там, где инверсия не расценивается как преступление, можно увидеть, что она полностью соответствует сексуальным наклонностям множества индивидуумов. Далее, применительно к мужчинам можно предположить, что детское воспоминание о нежности матери и других лиц женского пола, заботившихся о мальчиках, во многом направляет их выбор на женщин, тогда как пережитое в раннем детском возрасте сексуальное запугивание со стороны отца и отношение к нему как к сопернику отвлекают от лиц того же пола. Оба эти фактора в равной степени применимы и к девушкам, сексуальная деятельность которых находится под особым присмотром матерей. Так возникает враждебное отношение к собственному полу, которое оказывает решающее влияние на выбор объекта и устанавливает общественно приемлемую норму. Воспитание мальчиков мужчинами (в античном мире это занятие поручали рабам) как будто способствует распространению гомосексуализма. Частота случаев инверсии среди нынешней знати, по-видимому, частично объясняется именно использованием мужской прислуги – и меньшей личной заботой со стороны матерей о